**1960-е. Анна.** Она узнала об этом случайно, найдя в кармане его пиджака чужой платок с инициалами. Мир её кухни, где пахло пирогами и уютом, вдруг стал хрупким, как фарфоровая чашка. Она молча выстирала платок, погладила и положила обратно. Ни слова упрёка. Просто перестала добавлять в его кофе две ложки сахара, как делала это пятнадцать лет. Её тихая месть была в идеально накрахмаленных воротничках и в пустоте, которая поселилась в её глазах.
**1980-е. Светлана.** Ей сообщила «подруга» на званом ужине, между тостом за процветание и десертом. Светские сплетни — её стихия, но на сей раз она оказалась их мишенью. Она не позволила дрогнуть руке с бокалом. На следующий день купила самое кричащее платье, о котором он всегда говорил, что оно вульгарно. Пришла в его кабинет, улыбаясь во все тридцать два безупречных зуба, и объявила, что уезжает на Лазурный Берег — на его счет, конечно. Её война велась через счета, громкие скандалы в престижных ресторанах и холодное равнодушие, которое ранило его репутацию куда сильнее, чем слёзы.
**2010-е. Марина.** Уведомление от банка о платеже за ужин в ресторане, где они не были вместе. Потом — история в соцсети, случайно открытая на его планшете. Она, адвокат, привыкла к доказательствам. Не стала кричать. Скачала переписку, собрала чеки, наняла частного детектива. Когда у неё был полный пакет документов, она пригласила его на деловую встречу в свой офис. Положила перед ним папку с соглашением о разделе имущества и графиком встреч с дочерью. «Обсудим условия, — сказала она ровным профессиональным тоном. — Эмоции оставим за дверью». Её битва была выиграна ещё до начала разговора — в тишине кабинета, среди строгих параграфов закона.
